Этан с Афона - Страница 5

Он взял диск наугад, сунул его в щель дисковода и открыл страницу с содержанием. Его несколько разочаровало (хотя он и ожидал этого), что большая часть статей была посвящена выращиванию плода in vivo, то есть внутри самок человеческого рода. Это ему, конечно, не нужно. Он мужественно поборол в себе желание взглянуть на них. Но одна из статей была посвящена ранней диагностике скрытого рака семявыводящих протоков, а другая носила еще более многообещающее название — «Об улучшении проницаемости обменных мембран маточного репликатора». Маточные репликаторы были впервые изобретены в Колонии Бета для нужд неотложной медицинской помощи. Колония Бета славилась своими передовыми технологиями. Большая часть технических новшеств для улучшения репликаторов также исходила оттуда. Однако на Афоне об этом упоминать не любили.

Этан открыл статью и начал ее читать с живейшим интересом. В статье говорилось о чудовищно сложных молекулярных сетках из липопротеинов и полимеров. Этан восхитился сложнейшей геометрией этих конструкций — во всяком случае, когда прочитал статью второй раз и наконец понял. На какое-то время он погрузился в расчёты — а что нужно, чтобы воспроизвести эту работу здесь, в Севарине? Надо поговорить с заведующим инженерным отделом…

Он стал прикидывать, что ему понадобится для этой работы, и машинально открыл страницу «Авторы». Статья «Об улучшении…» была написана сотрудниками университетской клиники какого-то города под названием Силика — Этан плохо разбирался в инопланетной географии, но это название ему показалось типично бетанским. Кто же выдвинул эту идею, чьи ясные головы и умелые руки разработали её?

«Кара Бэртон, доктор медицины, кандидат наук, и Элизабет Нейсмит, магистр биоинженерных наук…» — внезапно он осознал, что смотрит на изображения двух самых странных лиц, какие он когда-либо видел в своей жизни.

Безбородые, как бездетные мужчины или мальчики, но без мальчишеской юной свежести. Мягкие, бледные лица, с тонкими чертами, но морщинистые, изборождённые временем. Инженер была почти седая. Другая — толстая, пухлая, одетая в бледно-голубой лабораторный халат.

Этан затрясся, ожидая, что сейчас его охватит безумие, что они поразят его взглядом, подобно Медузе-Горгоне. Но ничего не происходило. Через несколько секунд он разжал пальцы, стиснувшие край стола. Может быть, безумие, которое овладевает галактическими мужчинами, делая их рабами этих созданий, передаётся только при телесном контакте. Может быть, их окружает не обнаруживаемый приборами телепатический ореол? Он храбро поднял взгляд и опять уставился на фигуры на экране.

Так. Значит, это женщина — точнее, две женщины. Он прислушался к собственным ощущениям. К своему огромному облегчению, он не обнаружил ничего необычного. Он ничего не испытывал, кроме разве что лёгкого от вращения. По-видимому, Сосуд Нечистоты не обрёк его душу на погибель тут же, на месте — конечно, если предположить, что душа у него есть. Он отключил экран, чувствуя только лёгкое разочарованное любопытство. В качестве упражнения на выдержку Этан решил сегодня больше не давать воли любопытству. Он осторожно положил диск к остальным.

Контейнер-термостат уже почти достиг нужной температуры. Этан приготовил свежий раствор для буферных ванн и поставил их в охладитель, чтобы они приняли сверхнизкую температуру, сравнявшись с содержимым контейнера. Он надел изолирующие перчатки, сорвал печати, поднял крышку.

Термоусадочная плёнка. Термоусадочная плёнка?

Он в изумлении уставился в контейнер. Каждый образец тканей должен быть в отдельной ёмкости с жидким азотом. А эти странные серые комья упакованы, как колбаса для завтрака. Этана охватили ужас и растерянность. Сердце его упало.

Стоп, стоп, без паники — может, это какая-то новая галактическая технология, о которой он еще не слыхал. Он перерыл весь контейнер в поисках инструкций, даже переложил все пакеты. Ничего. Придётся полагаться на собственную интуицию.

Он уставился на образцы, и до него наконец дошло, что это вовсе не выращенные культуры, а просто куски сырья. Ему придётся выращивать культуры самостоятельно. Этан сглотнул слюну. Он стал мысленно убеждать себя, что это возможно…

Он нашёл ножницы, разрезал верхний пакет и — плюх — погрузил содержимое в уже приготовленную буферную ванночку. Он уставился на образец, слегка раздосадованный. Возможно, стоит разделить образец на части, для лучшего доступа питательного раствора — нет, это повредит замороженные клетки. Лучше подождать, пока оттает.

Он заглянул в другие упаковки, и неясная тревога усилилась. Странно, очень странно. Один из яичников в шесть раз больше других, круглый и какой-то стеклянистый. А вот этот до омерзения похож на кусок творога. Внезапно охваченный подозрением, Этан сосчитал пакеты. Тридцать восемь. А эти, большие, на самом дне? Когда-то, в молодости, во время службы в армии, он вызвался работать в наряд на кухню подручным мясника — его уже тогда занимала сравнительная анатомия. Внезапно его будто солнцем озарило — он узнал, что перед ним.

— Это, — прошипел он сквозь стиснутые зубы, — яичники коровы!

Он тщательнейшим образом исследовал образцы. Это заняло у него всю вторую половину дня. Когда он закончил, лаборатория выглядела так, будто в ней упражнялись в препарировании неопытные студенты-зоологи. Но теперь сомнений не оставалось. Никаких.

Он едва ли не ногой открыл дверь кабинета Дероша и остановился, сжав кулаки и пытаясь перевести дух.

Дерош, натягивающий пальто, мыслями был уже дома; он всегда отключал свой голограмм-куб только перед самым уходом. Он воззрился на Этана — растрёпанного, с диким выражением лица.