Этан с Афона - Страница 59

— Господи Боже! Доктор, похоже, вы и правда так глупы, как написано в вашем досье. Я думал, вы знаете, что он сделал с вашим грузом культур.

— Да, поместил туда свою жену. Слегка отдает некрофилией, не более того. Если принять во внимание, в каких условиях он рос, он просто на удивление нормален.

Миллисор громко расхохотался. Этан не заразился его веселостью. Он неуверенно глядел на гем-лорда.

Миллисор вздохнул.

— Позвольте указать вам на два факта. Хотя они уже не имеют значения, по причине бессмысленного акта вандализма, совершенного этой дурой-станционеркой. Первое. Генный комплекс, э, — он глянул на Арату, — о котором мы говорили, рецессивен, и не проявится в фенотипе, пока не окажется в обоих половинах генотипа. Второе. В каждую культуру, направлявшуюся на Афон, был вшит этот комплекс. Подумайте хорошенько, доктор.

Этан подумал.

В первом поколении культуры яичников дадут детям рецессивные, скрытые аллели — и, если учесть, как быстро вымирают старые культуры, эти аллели скоро будут у всех детей, рождающихся на Афоне. Но только после того, как второе поколение достигнет зрелости, действующий орган телепатии появится у половины населения, как предсказывает статистика, потому что новые дети будут получать уже две рецессивные аллели. В третьем поколении действующая телепатия проявится у половины оставшихся, и так далее, так что население телепатов будет с каждым разом на полшага обгонять население нетелепатов.

Но к тому времени даже нетелепаты будут носителями этого гена, потенциальные отцы сыновей-телепатов. Все население будет пронизано этим генным комплексом, и его уже не искоренить, слишком поздно.

Наконец Этан получил ответ на вопрос: «Почему Афон?» Конечно, Афон. И только Афон.

От смелости, совершенства, красоты — и масштаба — плана, задуманного Си, у Этана перехватило дыхание. Всё сошлось, с победительной самоочевидностью, как в доказательстве теоремы. Сюда укладывалась даже куча денег, которой у Си больше не было.

— Ну что, кто из нас отрицает очевидное? — тихо, насмешливо произнес Миллисор.

— Ох, — сказал Этан очень растерянно.

— Самое коварное оружие этого маленького мерзавца — его очарование, — продолжал Миллисор, не сводя глаз с Этана. — Мы специально создали его таким — мы тогда еще не знали, что его способности будут ограничены и он не подойдет на роль действующего агента. Хотя впоследствии он причинил нам столько хлопот, что, похоже, мы ошибались насчет его способностей. Но не принимайте его шарм за добродетель, доктор. Си опасен, он полностью лишен верности человечеству, от которого произошел, но к которому себя не причисляет…

Видимо, «человечество» здесь следует читать как «Цетаганда», подумал Этан.

— … не человек, а зловредный вирус, который хотел бы переделать всю Вселенную по своему искаженному образу. Конечно, вы лучше других понимаете, что подобные смертельно опасные болезни требуют решительных контрмер. Наш метод — метод ограниченного насилия, подобный хирургическому вмешательству. Вы не должны поддаваться пропаганде этого вируса. Мы вовсе не те головорезы, какими он хотел бы нас представить.

Руки Миллисора повернулись в узах, ладони раскрылись в умоляющем жесте.

— Помогите нам. Вы должны нам помочь.

Потрясенный Этан глядел на путы, связывающие Миллисора.

— Простите… — О Бог-Отец, неужели Этан действительно извиняется перед Миллисором? — Нет, полковник. Я помню Окиту. Я, наверное, могу понять, почему человек может убить. Но когда убивают скучая…

— Окита — всего лишь орудие. Скальпель хирурга.

— Значит, служа вам, человек превратился в орудие. — Древние слова зазвучали в памяти Этана: «По плодам их узнаете их…»

Миллисор прищурился; он не стал дальше развивать эту тему, но, кинув быстрый взгляд на Арату, осведомился:

— А что же вы все-таки сделали с Окитой, доктор Эркхарт?

Этан тоже глянул на Арату, уже пожалев, что заговорил об этом.

— Я с ним ничего не делал. Может быть, с ним произошел несчастный случай. А может, он пошел в дезертиры… — Или, учитывая, что ждало Окиту в конце, точнее будет сказать, что он пошел на десерт… Но Этан не позволил себе думать об этом. — В любом случае я ничем не могу вам помочь. Даже если бы я захотел выдать вам Си — если вам именно это нужно, — я, честное слово, не знаю, где он.

— Или куда он направляется? — подсказал Миллисор.

Этан покачал головой.

— Куда угодно, почем я знаю. Точнее, куда угодно, кроме Афона.

— Увы, да, — пробормотал Миллисор. — Раньше Си был привязан к грузу культур. Найдя груз, я мог быть уверен, что и Си где-то рядом. Теперь, когда груз уничтожен, а это далеко не то же самое, как если бы мы заполучили его обратно, у Си абсолютно развязаны руки. Где угодно… — Миллисор вздохнул. — Куда угодно…

Этану пришлось твердо напомнить себе, что из них двоих связанный — полковник. У него, Этана, ноги совершенно свободны, он может по своей воле окончить этот разговор в любой момент, не дожидаясь, пока ловкий шпион вытащит из него еще немного информации.

Этан стратегически отступил к двери, по дороге замедлив шаг.

— Я скажу вам на прощание только одно, полковник. Если бы вы рассказали мне всё это при нашей первой встрече, а не сделали то, что вы тогда сделали, я мог бы вам поверить, и тогда вы получили бы всё.

Наконец-то руки Миллисора дрогнули и напряглись в путах.

* * *

Итак, Этан вернулся наконец в свой гостиничный номер, который он снял в первый же день пребывания на станции и ни дня в нем не прожил. Этан поблагодарил свою переменчивую фортуну, что уплатил за номер авансом — все вещи так и лежали на своих местах. Он принял ванну, побрился, почистил перышки, переоделся наконец в свою собственную одежду, заказал себе поесть через пульт обслуживания.